Неточные совпадения
— Ваше я, что ли, пила? — огрызалась беспутная Клемантинка, — кабы не
моя несчастная
слабость, да не покинули меня паны
мои милые, узнали бы вы у меня ужо, какова я есть!
— Вот, ты всегда приписываешь мне дурные, подлые мысли, — заговорила она со слезами оскорбления и гнева. — Я ничего, ни
слабости, ничего… Я чувствую, что
мой долг быть с мужем, когда он в горе, но ты хочешь нарочно сделать мне больно, нарочно хочешь не понимать…
«Тем лучше, — подумал Вронский, получив это известие. — Это была
слабость, которая погубила бы
мои последние силы».
Остальную часть вечера я провел возле Веры и досыта наговорился о старине… За что она меня так любит, право, не знаю! Тем более что это одна женщина, которая меня поняла совершенно, со всеми
моими мелкими
слабостями, дурными страстями… Неужели зло так привлекательно?..
Да, может быть, боязни тайной,
Чтоб муж иль свет не угадал
Проказы,
слабости случайной…
Всего, что
мой Онегин знал…
Надежды нет! Он уезжает,
Свое безумство проклинает —
И, в нем глубоко погружен,
От света вновь отрекся он.
И в молчаливом кабинете
Ему припомнилась пора,
Когда жестокая хандра
За ним гналася в шумном свете,
Поймала, за ворот взяла
И в темный угол заперла.
Как передать
мои страдания в то время, когда бабушка начала читать вслух
мое стихотворение и когда, не разбирая, она останавливалась на середине стиха, чтобы с улыбкой, которая тогда мне казалась насмешливою, взглянуть на папа, когда она произносила не так, как мне хотелось, и когда, по
слабости зрения, не дочтя до конца, она передала бумагу папа и попросила его прочесть ей все сначала?
Да что делать,
слабость, люблю военное дело, и уж так люблю я читать все эти военные реляции… решительно я
моей карьерой манкировал.
— Я иногда слишком уж от сердца говорю, так что Дуня меня поправляет… Но, боже
мой, в какой он каморке живет! Проснулся ли он, однако? И эта женщина, хозяйка его, считает это за комнату? Послушайте, вы говорите, он не любит сердца выказывать, так что я, может быть, ему и надоем
моими…
слабостями?.. Не научите ли вы меня, Дмитрий Прокофьич? Как мне с ним? Я, знаете, совсем как потерянная хожу.
Да если б ты еще был честен, так никто бы тебя и не корил этим, а ты наворовал денег — внук
мой правду сказал, — и тут, по
слабости, терпели тебя, и молчать бы тебе да каяться под конец за темную жизнь.
А виновен в сем деле Богу всех больше я; ибо, хоть и господин
мой были, но все же не должен был я
слабости сей попустить.
Признаюсь пред вами заранее в одной
слабости, Карамазов, это уж так пред вами, для первого знакомства, чтобы вы сразу увидели всю
мою натуру: я ненавижу, когда меня спрашивают про
мои года, более чем ненавижу… и наконец… про меня, например, есть клевета, что я на прошлой неделе с приготовительными в разбойники играл.
Факт этот надо бы мне формулировать лишь в финале
моей речи, когда я закончу
мое слово, но, однако, я выскажу
мою мысль и в самом начале, ибо имею
слабость приступать прямо к предмету, не припрятывая эффектов и не экономизируя впечатлений.
«Столько лет учил вас и, стало быть, столько лет вслух говорил, что как бы и привычку взял говорить, а говоря, вас учить, и до того сие, что молчать мне почти и труднее было бы, чем говорить, отцы и братия милые, даже и теперь при
слабости моей», — пошутил он, умиленно взирая на толпившихся около него.
Лихорадка
моя прошла, но
слабость еще осталась. Дерсу хотел завтра рано утром сбегать на охоту и потому лег спать пораньше. Я долго сидел у огня и грелся.
«Господи, какая невыносимая тоска!
Слабость ли это или
мое законное право? Неужели мне считать жизнь оконченною, неужели всю готовность труда, всю необходимость обнаружения держать под спудом, пока потребности заглохнут, и тогда начать пустую жизнь? Можно было бы жить с единой целью внутреннего образования, но середь кабинетных занятий является та же ужасная тоска. Я должен обнаруживаться, — ну, пожалуй, по той же необходимости, по которой пищит сверчок… и еще годы надобно таскать эту тяжесть!»
В последний час
моей жизни я, наверное, вспомню о
моих многочисленных грехах,
слабостях и падениях, но, может быть, и дана будет мне благодатная возможность вспомнить, что я принадлежал к алчущим и жаждущим правды.
Моя жалость оказывалась не добродетелью, а
слабостью.
Я считаю своей
слабостью, что в период
моей близости к движению умов и душ того времени у меня несколько ослабел и отодвинулся на второй план присущий мне социальный интерес.
У капитана была давняя
слабость к «науке» и «литературе». Теперь он гордился, что под соломенной крышей его усадьбы есть и «литература» (
мой брат), и «наука» (студент), и вообще — умная новая молодежь. Его огорчало только, что умная молодежь как будто не признает его и жизнь ее идет особой струей, к которой ему трудно примкнуть.
Хлебом арестант платит тому, кто убирает камеру, кто работает вместо него, кто мирволит его
слабостям; хлебом он платит за иголки, нитки и
мыло; чтобы разнообразить свою скудную, крайне однообразную, всегда соленую пищу, он копит хлеб и потом меняет в майдане на молоко, белую булку, сахар, водку…
Видя во всем толикую превратность, от
слабости моей и коварства министров
моих проистекшую, видя, что нежность
моя обращалася на жену, ищущую в любви
моей удовлетворения своего только тщеславия и внешность только свою на услаждение
мое устрояющую, когда сердце ее ощущало ко мне отвращение, — возревел я яростию гнева: — Недостойные преступники, злодеи! вещайте, почто во зло употребили доверенность господа вашего? предстаньте ныне пред судию вашего.
— Я моложав на вид, — тянул слова генерал, — но я несколько старее годами, чем кажусь в самом деле. В двенадцатом году я был лет десяти или одиннадцати. Лет
моих я и сам хорошенько не знаю. В формуляре убавлено; я же имел
слабость убавлять себе года и сам в продолжение жизни.
— О дитя
мое! — воскликнул вдруг Лаврецкий, и голос его задрожал, — не мудрствуйте лукаво, не называйте
слабостью крик вашего сердца, которое не хочет отдаться без любви. Не берите на себя такой страшной ответственности перед тем человеком, которого вы не любите и которому хотите принадлежать…
— Конечно, конечно, не все, только я так говорю… Знаешь, — старческая
слабость: все как ты ни гонись, а всё старые-то симпатии, как старые ноги, сзади волокутся. Впрочем, я не спорщик. Вот
моя молодая команда, так те горячо заварены, а впрочем, ладим, и отлично ладим.
— Я тебе верю, дитя
мое, — сказал он тихо, поглаживая ее волосы. — Не волнуйся, не плачь. Только не будем опять поддаваться нашим
слабостям. Ну, случилось пусть случилось, и больше не повторим этого.
Тут следует большой промежуток, то есть темное пятно или полинявшее место в картине давно минувшего, и я начинаю себя помнить уже очень больным, и не в начале болезни, которая тянулась с лишком полтора года, не в конце ее (когда я уже оправлялся), нет, именно помню себя в такой
слабости, что каждую минуту опасались за
мою жизнь.
Он, казалось, был очень стыдлив, потому что каждая малость заставляла его краснеть до самых ушей; но застенчивость его не походила на
мою. Чем больше он краснел, тем больше лицо его выражало решимость. Как будто он сердился на самого себя за свою
слабость.
Я всегда чувствовал
слабость к русской бюрократии, и именно за то, что она всегда представляла собой, в
моих глазах, какую-то неразрешимую психологическую загадку.
— Вы давеча упрекнули меня в неискренности… Вы хотите знать, почему я все время никуда не показывалась, — извольте! Увеличивать своей особой сотни пресмыкающихся пред одним человеком, по
моему мнению, совершенно лишнее. К чему вся эта комедия, когда можно остаться в стороне? До вашего приезда я, по свойственной всем людям
слабости, завидовала тому, что дается богатством, но теперь я переменила свой взгляд и вдвое счастливее в своем уголке.
«Ведь это же противно, это такая
слабость и трусость с
моей стороны, что я не мог, не посмел отказаться от этого унизительного обеда.
Усталость отняла у меня последние силы; глаза
мои закрывались от
слабости.
— "Ну, полноте же,
моя голубушка, от меня скрываться вам нечего; я, говорит, давно за вами примечаю, и хотя в иночестве нахожусь, однако
слабость человеческую понимать могу; так вы, говорит, лучше во всем мне откройтесь — может, заодно как-нибудь и устроимся".
Много мне стоило слез, чтобы женскую
слабость мою преодолеть, однако я ее не пересилила и, по молодости
моей, не устояла против соблазна.
Надо сказать, что я несколько трушу Гриши, во-первых, потому, что я человек чрезвычайно мягкий, а во-вторых, потому, что сам Гриша такой бесподобный и бескорыстный господин, что нельзя относиться к нему иначе, как с полным уважением. Уже дорогой я размышлял о том, как отзовется о
моем поступке Гриша, и покушался даже бежать от
моего спутника, но не сделал этого единственно по
слабости моего характера.
— Впрочем, Аггей Никитич, я вас нисколько не упрекаю; вы всегда держали себя как благородный человек, — говорила между тем Миропа Дмитриевна, — и никогда не хотели воспользоваться
моею женскою
слабостью, хотя это для меня было еще ужаснее! — и при этом Миропа Дмитриевна вдруг разрыдалась.
— Между прочим, мне тутошний исправник, старичок почтенный, ополченец двенадцатого года (замечаю здесь для читателя, — тот самый ополченец, которого он встретил на балу у Петра Григорьича), исправник этот рассказывал: «Я, говорит, теперь, по
слабости моего здоровья, оставляю службу…
— Умирать,
мой друг, всем придется! — сентенциозно произнесла Арина Петровна, — не черные это мысли, а самые, можно сказать… божественные! Хирею я, детушки, ах, как хирею! Ничего-то во мне прежнего не осталось —
слабость да хворость одна! Даже девки-поганки заметили это — и в ус мне не дуют! Я слово — они два! я слово — они десять! Одну только угрозу и имею на них, что молодым господам, дескать, пожалуюсь! Ну, иногда и попритихнут!
«Не извольте, — говорю, — сударыня, обращать взоров ваших на эту
слабость, это я так, сдуру, эти
мои слезы пролил».
Вы, надеюсь, отдадите мне справедливость, что я не принадлежу к числу тех pères de comédie, [Отцов из комедии (фр.).] которые бредят одними чинами; но вы сами мне говорили, что Елене Николаевне нравятся дельные, положительные люди: Егор Андреевич первый по своей части делец; теперь, с другой стороны, дочь
моя имеет
слабость к великодушным поступкам: так знайте, что Егор Андреевич, как только достиг возможности, вы понимаете меня, возможности безбедно существовать своим жалованьем, тотчас отказался в пользу своих братьев от ежегодной суммы, которую назначал ему отец.
— Миленькие! Vous perdez la tête, ma chère! Des gueuses! des pètroleuses! des filles sans foi ni loi! [Вы теряете голову,
моя милая! Дряни! петролейщицы! бесчестные девчонки! (фр.)] Девчонки, которые не признавали авторитетов, которые мне… мне… прямо в глаза говорили, что я порю дичь!.. Нет, дальнейшая
слабость была бы уж преступлением! Миленькие! D’un seul coup elles vous demandent cent milles têtes а couper! Excusez du peu! [Они сразу требуют ста тысяч голов! Ни больше ни меньше! (фр.)]
— В знак удовлетворенья… это так! Я полагаю даже, что он его куда-нибудь в советники… Потому,
мой любезный, что это, так сказать, общая наша
слабость, и… должен признаться… приятнейшая, брат, эта
слабость!
«Сонечка, — сказал он с возможною для него твердостью и спокойствием, — я не могу, по
моей болезни и
слабости, расстаться с Николаем; я им живу.
Тогда, совершенно изнуренный болезнью, я еле-еле бродил по комнате с болью и
слабостью в коленях; при каждом более сильном движении кровь приливала горячей волной к голове и застилала мраком все предметы перед
моими глазами.
— По нашему глупому обряду, — сказал он, — мы считаем как бы за грех употреблять из мирского стакана. Оно хотя, по образованию
моему, я бы мог понимать, но жена
моя по
слабости человеческия…
— Врешь, руками задушу! От
моих рук не уйдешь! Ана сени! — кричал он, порываясь. Скоро он замолк от
слабости.
По
слабости ли сил, по недостатку ли характера, но дело в том, что я — бесполезный человек, и, убедившись в этом, я полагаю, что я один хозяин над
моей жизнию; я еще не настолько разлюбил жизнь, чтоб застрелиться, и уж не люблю ее настолько, чтоб жить на диете, водить себя на помочах, устранять сильные ощущения и вкусные блюда для того, чтоб продлить на долгое время эту жизнь больничного пациента.
— Вот эти стихи не звук пустой, а стихи с душою и с сердцем. Я,
мой почтеннейший господин советник, по
слабости ли
моих способностей или по недостатку светского образования, не понимаю новых книг, с Василия Андреевича Жуковского начиная.
Ей-богу, я в пору
моей воинской деятельности часто и много помышлял о самоубийстве, да только все помышлял, но, по
слабости воли, не решался с собою покончить.
— Да, из твоего дома, — продолжал между тем старик. — Жил я о сю пору счастливо, никакого лиха не чая, жил, ничего такого и в мыслях у меня не было; наказал, видно, господь за тяжкие грехи
мои! И ничего худого не примечал я за ними. Бывало, твой парень Ваня придет ко мне либо Гришка — ничего за ними не видел. Верил им, словно детям своим. То-то вот наша-то стариковская
слабость! Наказал меня создатель, горько наказал. Обманула меня…
моя дочка, Глеб Савиныч!
Я знаю эту
слабость матерей и слежу за собой, но, право,
моя Оля необыкновенная.